Мартин Скорсезе доказывает, что Квентин Тарантино ошибается насчет старения режиссеров

Переиздано Платоном

Читают: 0

В 2021 году Квентин Тарантино защищал свое намерение снять «всего» 10 фильмов и уйти на пенсию, говоря: «Я знаю историю кино, и с этого момента режиссеры не становятся лучше». Такой взгляд на искусство и на кино прямо противоречит историческому творчеству Мартина Скорсезе. К 10 году Скорсезе уже снял свой 1986-й полнометражный повествовательный фильм. Сейчас ему 80 лет, и это его 27-й фильм. Убийцы Цветочной Луны, является веским аргументом в пользу того, что режиссеры все еще способны добиться новаторского величия в зрелом возрасте, а в случае Скорсезе - продолжать волнующие эксперименты и открытия.

С 2000 года Скорсезе курировал 23-летнюю карьеру в карьере, и качество и разнообразие его фильмов пришли не вопреки его возрасту и опыту, а благодаря этому. Его фильмы никогда не были более актуальными, чем за последние два десятилетия. С каждым последующим релизом, по мере того как его карьера подходит к концу, критическая оценка его растет. Поклонение Скорсезе — единственная оставшаяся форма геронтократии, которой Америка вполне довольна, и на то есть веские причины.

Только в XXI веке Скорсезе снял девять полнометражных повествовательных фильмов: Банды Нью-Йорка, Авиатор, Вылетел, Shutter Island, Хьюго, Волк с Уолл-стрит, Молчание, Ирландец, и сейчас, Убийцы Цветочной Луны. Его растяжка 1976-х годов Таксист до 1990-х годов Славные парни это все еще его пик карьеры, фильмы, которые определили его стиль и его точку зрения. Но спустя десятилетия девять полнометражных фильмов, которые он создал с 2000 года, не будут восприниматься как недоделанные, снисходительные запоздалые мысли умалишенного художника, потерявшего свой фастбол, - судьба, которую терпят некоторые великие авторы в старости. Напротив, это плодотворная, жизненно важная работа, виртуозная в совершенно новых отношениях и столь же важная для контекстуализации его величия, как и вся невероятная работа, которая ей предшествовала.

Старая классика

Кэмерон Диас в костюме и вышитом платье стоит напротив режиссера Мартина Скорсезе на съемках фильма «Банды Нью-Йорка», а на заднем плане смутно видна комната, полная мужчин в темных костюмах, сидящих на многоярусных деревянных креслах. — Кэмерон Диас и Мартин Скорсезе за кадром *Банды Нью-Йорка*

Некоторые из этих девяти фильмов представляют собой давно вынашиваемые триумфальные списки, в которых вновь рассматриваются любимые темы, которые определяли творчество Скорсезе в 20-м веке, часто напрямую комментируя работы первой половины его карьеры. 2002-е Банды Нью-Йорка, о том, как организованная преступность была вплетена в жизнь родного города Скорсезе с момента его основания, является приквелом (или предком) к его классике. Славные парни и Казино. 2019 автора ИрландецФильм о человеке, стареющем и умирающем с нераскрытой виной и грехами в конце преступной жизни, задуман как завершение его криминальной трилогии с Робертом Де Ниро и Джо Пеши. 2016 года Молчание находится в диалоге, если не в синтезе, с идеями, исследованными в Последнее искушение Христа и Kundun; все трое — это поисковые антикоммерческие религиозные фильмы, над созданием которых Скорсезе боролся в течение многих лет.

Во всех фильмах Скорсезе позднего периода (а также в ряде рок-документальных фильмов, снятых им в то время, в том числе его два on Боб Дилан и один на Джордж Харрисон), Скорсезе сознательно возвращается к некоторым любимым темам и периодам своего творчества — не для того, чтобы повторить себя, а для того, чтобы пересмотреть и добавить большую перспективу. Есть ощущение, что он пытается скорректировать свою позицию ясным взглядом пожилого человека, который повидал больше мира, отказался от претензий и утратил способность к чуши. Его более поздние фильмы возвращаются к его старым темам и навязчивым идеям, но при этом они становятся более созерцательными.

Новые приемы

Мартин Скорсезе держит открытую книгу, на которой изображено черно-белое изображение удивленного ребенка с волосами до плеч, ниспадающими на актера Эйсу Баттерфилда и вторую, неопознанную фигуру, оба спиной к камере. набор Хьюго 2011 года — Мартин Скорсезе за кадром *Хьюго*

Эта эпоха также включала в себя некоторые радикальные изменения для Скорсезе. 2004-е Авиатор это его самый традиционный фильм на сегодняшний день, самая традиционная, оскароносная биография Старого Голливуда, которую он создал. Его лучше всего понимать как средство для очистки нёба, нанятое режиссером после того, как Скорсезе завершил одиссею создания фильма. постоянно обеспокоенный Банды Нью-Йорка, 2010-х Shutter Island это ужас и саспенс, искусное упражнение в чистом жанре, часть Молотковые фильмы и частично Альфред Хичкок. Он также содержит некоторые из самых изобретательных, трогательных и живописных визуальных эффектов, которые он когда-либо снимал.

И 2011-е Хьюго Это, пожалуй, самый трудный фильм Скорсезе, который можно представить себе молодым Скорсезе. Это семейный 3D-фильм в стиле Роберта Земекиса, в котором также рассказывается о конце жизни и бессмертии в искусстве. Скорсезе снял этот фильм как любовное письмо Жоржу Мельесу, Гарольду Ллойду и своей тогдашней 12-летней дочери. Франческа. Этот проект, по-видимому, призван напомнить отцам о тех случаях, когда они пытались познакомить своих детей со своими любимыми старыми фильмами. Хьюго он явно рассказывает о легендарной синефилии Скорсезе, чего не было в его фильмах, вышедших до нее, и он сентиментален в той степени, в которой его работы никогда не были ни до, ни после.

Новая жизнь

Мартин Скорсезе наклоняется, чтобы поговорить с Леонардо Ди Каприо, который сидит на диване в тусклом синем свете, одетый в костюм и галстук, как Джордан Белфорт на съемках фильма «Волк с Уолл-стрит». — Леонардо Ди Каприо и Мартин Скорсезе за кадром *Волк с Уолл-стрит*

2002 автора Банды Нью-Йорка был конечным продуктом интересного, но в конечном итоге ошибочного компромисса между Скорсезе и продюсером Харви Вайнштейном. Но фильм сохраняет свое значение, поскольку он является началом определяющих отношений на этом этапе карьеры Скорсезе с Леонардо Ди Каприо. Это было симбиотическое партнерство, которое возвысило обоих мужчин: аутсайдера индустрии, которому нужна была надежная кассовая ставка, чтобы, наконец, получить финансирование своей эпической, дорогой проекта мечты, и подростка-сердцееда, которому нужен был автор с артхаусным авторитетом, чтобы воспринять его всерьез, чтобы индустрия бы.

На сегодняшний день проект пользуется огромным успехом: за 21 год было снято шесть фильмов. Первые пять (Банды Нью-Йорка, Авиатор, Вылетел, Shutter Island, Волк с Уолл-стрит) Скорсезе пятерка самых кассовых фильмов, с кассой для Killers входящий. На протяжении многих лет союз Скорсезе-ДиКаприо служил настоящим творческим браком. Двое мужчин теперь поделитесь менеджером в Рике Йорне, человеке, ответственном за обнаружение Ди Каприо. Это доказывает, что ДиКаприо не «просто» был музой и лицом на плакатах; он имел право голоса при принятии решения о том, какие проекты взял на себя Скорсезе, и даже принял важные решения в формировании историй Скорсезе. (Скорсезе полностью переосмысленный Убийцы Цветочной Луны после того, как ДиКаприо предложил заметки по раннему варианту сценария, в том числе переключил внимание на другого главного героя и перевел ДиКаприо на эту роль.)

Для некоторых режиссеров старшего возраста, например Клинта Иствуда, старение означало довольство более рутинными и менее сложными историями и кадрами в условиях жесткого производственного графика. Скорсезе пошел в другом направлении. Снаружи, Вылетел Похоже, это циничный домашний ремейк перестрелки гонконгских полицейских и грабителей. Но Скорсезе делает его своим и вдыхает в него причудливую жизнь и энергию. Он содержит ошибки непрерывности, быстрая нарезка, ритмичные и аритмичные игольчатые бомбы и дурацкий юмор, которого в его фильмах не было с тех пор. Славные парни. Этот фильм, по сути, породил целый жанр киноязыка, но Вылетел выходит на шаг дальше оригинала. Это было постоянно переписывается и корректируется вместе с актерами на лету. Результатом стало захватывающее кинопроизводство, которое Скорсезе и его давний творческий партнер, монтажер Тельма Скунмейкер, превратили в связный фильм.

Скорсезе привнес эту кокетливую, максималистскую энергию в Волк с Уолл-стрит, острая комедия, столь же дикая, мастерски нестандартная и импровизационная, как и все, что он когда-либо делал. (Джона Хилл, возможно, провез контрабандой частичку Джадда Апатоу. Принцип «Держи камеру включенной».) Вы можете почувствовать здоровую дозу уверенности в себе признанного режиссера Скорсезе (и легкую мысль: «А почему бы и нет? К черту!»), когда Феррари Ди Каприо меняет цвет в середине повествования во время минета на шоссе, и когда Ди Каприо обращается к камере. напрямую, призывая аудиторию не беспокоиться о конкретных моментах сюжета. Это абсолютное чудо, что Скорсезе и Скунмейкеру удается создать шедевр из хаотичных фрагментов производственного процесса (опять же в постобработке, с обильным голосом за кадром). Все отпускают, и слышать актеров и режиссера описать съемку постфактум, он приобретает что-то вроде религиозного характера: Скорсезе играет морщинистого шамана, раздающего пейот.

Основанием для этого является оформление. Скорсезе рассказывает нам знакомую историю, которую мы от него ожидаем, о преступниках и удовольствии, которое они получают, совершая преступления и пожиная плоды. Блеск заключается в том, как он раскрывает давнюю связь кинозрителей со своей работой, перепрофилируя стиль и тон своей гангстерской классики и внедряя ее в мир финансов. Как он это делал эффективно с тех пор КазиноСкорсезе превращает постмодернизм в оружие, используя предполагаемое существующее знакомство зрителей с его фильмами в качестве контекста. Вы не сможете получить всю бурную силу этого фильма, его удовольствия и его всеобъемлющую суть, если Скорсезе не вернется к своим прошлым работам и не полагается на то, что зрители узнают его голос в повествовании.

Убийцы Цветочной Луны

Убийцы Цветочной Луны возможно, наиболее тесно связан с Авиатор как фильм, который кажется узнаваемой и благоприятной для индустрии формой престижа сезона наград. Это также возвращение к основным темам и персонажам Скорсезе. Это еще одна группа подпитываемых алчностью и жестоких белых американских тупиц, которые наживают нечестным путем богатство и постепенно делают страну хуже. Речь снова идет о том, что эти люди терпят неудачу, консолидируют власть и затмевают страну еще большим злом.

Killers адаптирует главное литературное произведение, посвященное историческому реальному преступлению от писателя из Нью-Йорка. Книга углубляется в малоизвестный, но чудовищный исторический инцидент это космическая истина в миниатюре, зло, которое обращается к самому сердцу всего темного американского проекта. На экране это первый настоящий вестерн Скорсезе, наполненный великолепными видами и горизонтами Оклахомы, которые вызвали бы слезы на глазах у Джона Форда, одного из многих кумиров Скорсезе.

Но фильм гораздо страннее, чем кажется на бумаге. Взгляд Скорсезе на материал в значительной степени выходит за рамки текста, сосредотачивая историю на второстепенном персонаже, о котором мы мало знаем из книги Дэвида Гранна. Удивительно, но в фильме есть и забавные элементы, в том числе Вылетел и Волк с Уолл-стритнервный энергия, включающая долгие и сумасшедшие импровизационные разговоры на мрачные темы, внезапные резкие изменения тона и одно важное решение это должно вызвать больше дебатов и разногласий, чем любой повествовательный прием, который когда-либо использовал Скорсезе. Это напряженный, трогательный фильм со множеством ярких моментов.

Killers — это классический католический расчет Скорсезе. На этот раз режиссер обеспокоен превосходством белой расы и системным расизмом, полным беспощадных и карающих заключений и самообвинений. после смерти Джорджа Флойда и протестов 2020 года. (На пресс-конференции 16 октября Скорсезе описал фильм как «историю соучастия, историю греха по бездействию».)

Скорсезе выражает вину и виновность как бенефициара этого неравенства. В последние минуты фильма он буквально помещает себя прямо в кадр. Это уровень осознания, который выходит за рамки интровертных моральных игр, с которыми он сталкивался в начале своей карьеры: это зрелое формирование личности и ответственности, которую мы несем друг перед другом в социальном масштабе.

С благотворительной точки зрения участие в фильме в качестве голоса окончательного расплаты является смелым заявлением об ответственности. В жестоком свете это выглядит как перформанс, когда пожилой родственник расстраивается из-за поста в Facebook о жестокости полиции. Пока слишком рано решать, как этот фильм впишется в наш нынешний исторический момент и каким его запомнят. Мы все много раз смотрели и обсуждали Убийцы Цветочной Луны впереди нас.

Настоящий мастер

Мартин Скорсезе в черном костюме улыбается перед настенной табличкой с надписью «Убийцы цветочной луны» на красной дорожке премьеры фильма в Лос-Анджелесе.

В этом столетии Скорсезе, как всегда, колеблется и петляет, но потому, что он следует своим разнообразным интересам, а не потому, что он переход от компромисса к компромиссу, как ему когда-то пришлось, чтобы продолжать работать. Художник, который первые 30 лет своей карьеры отчаянно нуждался в автономии, наконец-то получил ее, и теперь он в полной мере пользуется этим преимуществом: рассказывает сложные истории, устанавливает свои собственные мегабюджеты и требует каждую минуту времени, которое, по его мнению, требует каждая картина.

Он использовал эту независимость, чтобы вернуться к своей работе и пересмотреть записи, создавая великолепные новые фильмы, а также добавляя важные дополнения к прошлым работам. Он прокладывает новые пути и добавляет новые слои в свой стиль. Примечательно, что получение контроля, который ускользнул от него, когда он был моложе, сделало его фильмы более последовательно совместными и творческими, более плавными и живыми, чем ему часто позволялось до 2000-х годов. Он пользуется заслуженным доверием артиста, который всю жизнь проработал в кино и знает, что сможет найти что-то великое в пост-индустрии. Его поздний период только добавил к его легенде. Это должно дать Тарантино повод пересмотреть свое мнение — как и любому художнику или критику, который считает, что творческая искра имеет срок годности.